Интервью было сделано для сайта RedLava
А. САМОХВАЛОВ: МОЯ ЦЕЛЬ – ПРОЙТИ СВОЮ СОБСТВЕННУЮ ГОНКУ И ВЫИГРАТЬ.
— Антон, самый первый вопрос вполне традиционный — сколько ты занимаешься триатлоном?
— Сейчас будет почти 4 года, то есть с конца 2013.
— Сейчас будет почти 4 года, то есть с конца 2013.
— И какова история вашего знакомства?
Изначально я играл в бадминтон. На спортивном уровне это хорошая физическая нагрузка, которая меня вполне устраивала. И, наверное, как у многих, у меня был товарищ, который в один момент просто заболел бегом со всеми вытекающими последствиями.
В 2013 году мы поехали с ним Лондон, где он практически за руку отвел меня в магазин Nike, из которого я вышел в полном беговом обмундировании. Мы тут же пробежали два круга вокруг Гайд-Парка, а это на минуточку, 16 километров.
На следующий день я не мог ни сесть в такси, ни туда, куда обычно вообщесадятся с удовольствием. До этого момента я не мог представить, что такое возможно. Я всегда считал себя достаточно спортивным парнем. Видимо, в тот момент меня зацепило, и я решил подготовиться к марафону.
На следующий день я не мог ни сесть в такси, ни туда, куда обычно вообщесадятся с удовольствием. До этого момента я не мог представить, что такое возможно. Я всегда считал себя достаточно спортивным парнем. Видимо, в тот момент меня зацепило, и я решил подготовиться к марафону.
— То есть, триатлон появился через бег?
Да, летом 2013 года этот же друг показал мне ролик про отца и сына Хойт, которые участвуют в Ironman. Сын болен церебральным параличом, а отец везет его на лодке и катит в кресле. Этот ролик вселил в меня идею, что раз могут они, то почему бы не попробовать и мне. Осенью я пробежал московский марафон, затем еще один в Мельбурне, и к концу 2013 годя я уже знал, что хочу заняться именно триатлоном.
— И какой старт был первым?
— Мы с семьей обычно ездили зимой в Таиланд, и я обнаружил, что подходящая «половинка» как раз есть в конце ноября на о. Пхукет. К тому же, все близкие европейские «половинки» уже давно закончились, а ждать не хотелось. Это был старт Challenge, где я сразу же занял третье место в группе. Таким образом мой 2013 год начался бегом, а закончился триатлоном. После этого я поставил себе целью в следующем году пройти полную дистанцию. Испытывая сильную любовь к Азии, я нашел Ironman в Японии, и сразу же понял, что хочу туда.
— В то время у тебя была какая-то система подготовки? Ведь три года назад триатлон не был у нас настолько популярен и до понятия «план» надо было еще самостоятельно дойти.
— О да, моя система была «Пацаны пошли плавать, ну и я с ними. Парни поехали на великах 150 км, как же без меня?!» Получался такой стихийный процесс. Так что разница между 2014 и 2017 годами в системности. Я откровенно не люблю плавать, поэтому если можно это было сделать в последнюю очередь, то я так и поступал.
— Тем не менее ты в Японии показал хороший результат.
— У меня были отдельные тренера по всем трем видам, но считаю, что одной из причин хорошего результата в Японии — мои беговые тренировки. Я до сих пор работаю с одним и тем же тренером по бегу – Сергеем Хомутовым, он для меня авторитетный человек в этой дисциплине. У нас бывают перерывы в тренировках, но это уже из-за моих текущих целей. Тогда в Японии я приехал на велосипеде пятым или шестым, ужасно болела спина и вообще я чувствовал себя плохо, но тем не менее смог достойно пробежать.
— Какой у тебя был результат?
— 10.31. Сейчас, к сожалению, этого Ironman уже нет. Но по сложности он был сравним с Ланзеротом.
— Мы с семьей обычно ездили зимой в Таиланд, и я обнаружил, что подходящая «половинка» как раз есть в конце ноября на о. Пхукет. К тому же, все близкие европейские «половинки» уже давно закончились, а ждать не хотелось. Это был старт Challenge, где я сразу же занял третье место в группе. Таким образом мой 2013 год начался бегом, а закончился триатлоном. После этого я поставил себе целью в следующем году пройти полную дистанцию. Испытывая сильную любовь к Азии, я нашел Ironman в Японии, и сразу же понял, что хочу туда.
— В то время у тебя была какая-то система подготовки? Ведь три года назад триатлон не был у нас настолько популярен и до понятия «план» надо было еще самостоятельно дойти.
— О да, моя система была «Пацаны пошли плавать, ну и я с ними. Парни поехали на великах 150 км, как же без меня?!» Получался такой стихийный процесс. Так что разница между 2014 и 2017 годами в системности. Я откровенно не люблю плавать, поэтому если можно это было сделать в последнюю очередь, то я так и поступал.
— Тем не менее ты в Японии показал хороший результат.
— У меня были отдельные тренера по всем трем видам, но считаю, что одной из причин хорошего результата в Японии — мои беговые тренировки. Я до сих пор работаю с одним и тем же тренером по бегу – Сергеем Хомутовым, он для меня авторитетный человек в этой дисциплине. У нас бывают перерывы в тренировках, но это уже из-за моих текущих целей. Тогда в Японии я приехал на велосипеде пятым или шестым, ужасно болела спина и вообще я чувствовал себя плохо, но тем не менее смог достойно пробежать.
— Какой у тебя был результат?
— 10.31. Сейчас, к сожалению, этого Ironman уже нет. Но по сложности он был сравним с Ланзеротом.
— Горы и ветер?
— Да, набор на велоэтапе около 2200м и ветер на встречу. Я был на втором месте в своей возрастной группе, и там получил свой первый слот на Кону. За две недели перед Японией я делал «половинку» на Филиппинах, где занял четвертое место, и где из-за «ролл-даун» мне достался слот на ЧМ по Ironman70.3 ( * Антон занял первое место в своей категории в 2017 году ). Так что домой я возвращался с двумя слотами. Вообще изначально это был мой амбициозный план, над которым товарищи только посмеялись.
— Получается, ты получил слот на Чемпионат Мира на Гавайях со своего первого Ironman?
— Да, и у меня впереди был целый год на подготовку. Мой план был создать хорошую базу, сделать много «половинок» и стартовать только в жарких азиатских странах, чтобы привыкнуть к трудному климату Коны.
— Да, набор на велоэтапе около 2200м и ветер на встречу. Я был на втором месте в своей возрастной группе, и там получил свой первый слот на Кону. За две недели перед Японией я делал «половинку» на Филиппинах, где занял четвертое место, и где из-за «ролл-даун» мне достался слот на ЧМ по Ironman70.3 ( * Антон занял первое место в своей категории в 2017 году ). Так что домой я возвращался с двумя слотами. Вообще изначально это был мой амбициозный план, над которым товарищи только посмеялись.
— Получается, ты получил слот на Чемпионат Мира на Гавайях со своего первого Ironman?
— Да, и у меня впереди был целый год на подготовку. Мой план был создать хорошую базу, сделать много «половинок» и стартовать только в жарких азиатских странах, чтобы привыкнуть к трудному климату Коны.
— Горы в твоих глазах реабилитировались?
— Да, после того раза я понял, что горы что-то меняют во мне, дают какую-то дополнительную силу. Оставалось только понять систему. Так что, получив слот на Кону 2017, я точно знал, что много времени проведу в горах целенаправленно. Сегодня я считаю это неотъемлемой частью моего тренировочного процесса.
— Да, после того раза я понял, что горы что-то меняют во мне, дают какую-то дополнительную силу. Оставалось только понять систему. Так что, получив слот на Кону 2017, я точно знал, что много времени проведу в горах целенаправленно. Сегодня я считаю это неотъемлемой частью моего тренировочного процесса.
— Расскажи о своей системе подготовки. Чему ты больше времени уделяешь? Какие-то специфичные тренировки?
— Первым этапом я начал закладывать большую беговую базу, так как знал, что, когда подключатся велосипед и плавание, на бег уже не останется столько времени. Бегать я очень люблю, и хочу, чтобы в триатлоне это было моей наиболее сильной стороной. Хотя сейчас кажется, что у меня лучше получается велосипед (* пока писалось интервью Антон проходил веломногодневку Haute Route в Альпах). В общем, зимой я бегал по 400 км в месяц, делал очень много специальной работы, скоростных тренировок. Потом перешел на велосипедный блок, два месяца накатывал объемы, которые до сих пор стараюсь поддерживать.
— Первым этапом я начал закладывать большую беговую базу, так как знал, что, когда подключатся велосипед и плавание, на бег уже не останется столько времени. Бегать я очень люблю, и хочу, чтобы в триатлоне это было моей наиболее сильной стороной. Хотя сейчас кажется, что у меня лучше получается велосипед (* пока писалось интервью Антон проходил веломногодневку Haute Route в Альпах). В общем, зимой я бегал по 400 км в месяц, делал очень много специальной работы, скоростных тренировок. Потом перешел на велосипедный блок, два месяца накатывал объемы, которые до сих пор стараюсь поддерживать.
— С кем ты сейчас тренируешься?
У меня есть отдельные тренера по трем дисциплинам, и основной тренер по общему плану — испанец, который увидел во мне потенциал. Мы начали с ним общаться в этом году на Майорке с советов, как правильно подвестись к Ironman в горной Австрии. До этого я сам дозировал свои нагрузки по ощущениям, старался полностью выкладываться на каждой отдельной тренировке, боялся недоработать, и поэтому страдал и сильно уставал. С тренером, который пишет общий план жизнь как-то становится легче и приходит в баланс.
— Был ли такой специфичный момент, когда ты почувствовал, что какое-то конкретное действие помогает тебе стать сильнее? Ну кроме гор.
— То, что помогает лично мне, многие считают довольно спорной вещью. Это работа в спортзале. Особенно это стало заметно, когда я начал делать много силовой работы в бассейне в лопатках, на длинный гребок и так далее. Когда я в горах плавал по 20 км в неделю, и потом спустился, то понял , что испытываю уже совершенно иные ощущения. Я целенаправленно занимался в зале с весами перед Ironman Austria 2017 ( Результат 8:47 – первое место в категории) : кор, руки, ноги, широчайшие мышцы спины.
— А какими методами ты пользуешься для восстановления?
— Метод самый простой – это сон. Один из очевидных признаков, что ты хорошо потренировался, это когда ты можешь заснуть днем в машине или на работе. Просто отключиться на 20 минут или час. Значит, организм поработал и требует отдыха. Другой метод восстановления – массаж и баня. Это у меня даже в плане стоит.
— А растяжка?
— Если честно, то как и многие, я на нее немного забиваю. Хотя, могу сказать, что очень полезно раскатываться на ролле. Один человек посоветовал мне воспринимать это как часть тренировки. Если в плане стоит двухчасовой вел, то можно просто десять минут перед этим пройтись мышцами по роллу и считай, что крутить уже осталось всего 1:50. Очень помогает даже психологически. После тренировки стою в планке для укрепления мышц спины.
— Долго стоишь?
— Я не бью какие-то рекорды. Стою два раза по 40 секунд. Без безумств. Я знаю много разных крутых видов планок, поэтому не гонюсь стоять по 5 минут в одной позе.
— Антон, расскажи о своем питании. Я помню, в этом году перед велогонкой на Майорке ты над
собой какой-то эксперимент ставил.
— Да, это была достаточно жесткая диета — четыре недели с минимальным количеством углеводов. Мне было тяжело, плохо, но я выдержал, вошел в процесс и потом, естественно, из этой диеты надо было правильно выходить. Не рекомендую делать это самостоятельно, без понимания, какого результата вы ожидаете. У меня есть диетолог, который, согласно моему плану в TrainingPeaks, пишет мне и план питания. Так что это довольно серьезный подход.
— То, что помогает лично мне, многие считают довольно спорной вещью. Это работа в спортзале. Особенно это стало заметно, когда я начал делать много силовой работы в бассейне в лопатках, на длинный гребок и так далее. Когда я в горах плавал по 20 км в неделю, и потом спустился, то понял , что испытываю уже совершенно иные ощущения. Я целенаправленно занимался в зале с весами перед Ironman Austria 2017 ( Результат 8:47 – первое место в категории) : кор, руки, ноги, широчайшие мышцы спины.
— А какими методами ты пользуешься для восстановления?
— Метод самый простой – это сон. Один из очевидных признаков, что ты хорошо потренировался, это когда ты можешь заснуть днем в машине или на работе. Просто отключиться на 20 минут или час. Значит, организм поработал и требует отдыха. Другой метод восстановления – массаж и баня. Это у меня даже в плане стоит.
— А растяжка?
— Если честно, то как и многие, я на нее немного забиваю. Хотя, могу сказать, что очень полезно раскатываться на ролле. Один человек посоветовал мне воспринимать это как часть тренировки. Если в плане стоит двухчасовой вел, то можно просто десять минут перед этим пройтись мышцами по роллу и считай, что крутить уже осталось всего 1:50. Очень помогает даже психологически. После тренировки стою в планке для укрепления мышц спины.
— Долго стоишь?
— Я не бью какие-то рекорды. Стою два раза по 40 секунд. Без безумств. Я знаю много разных крутых видов планок, поэтому не гонюсь стоять по 5 минут в одной позе.
— Антон, расскажи о своем питании. Я помню, в этом году перед велогонкой на Майорке ты над
собой какой-то эксперимент ставил.
— Да, это была достаточно жесткая диета — четыре недели с минимальным количеством углеводов. Мне было тяжело, плохо, но я выдержал, вошел в процесс и потом, естественно, из этой диеты надо было правильно выходить. Не рекомендую делать это самостоятельно, без понимания, какого результата вы ожидаете. У меня есть диетолог, который, согласно моему плану в TrainingPeaks, пишет мне и план питания. Так что это довольно серьезный подход.
— Твоя диета на Майорке дала результаты?
— Да конечно. Есть такое понятие низкоуглеводная диета, когда ты стараешься больше задействовать в работе организма жиры, а не углеводы. Это длительный процесс, но он определённо дает результат. Как сказал один мой друг, «Питание – это оружие, которым надо уметь пользоваться». Поэтому если все делаешь правильно, следишь за процессом, то и результат будет. Важен правильный человек, который знает, как надо.
— А что это дает? Силы на гонке?
— Есть определенная работоспособность, которую ты можешь делать на жирах, не залезая в гликоген. Приобретается некая крейсерская скорость, на которой ты можешь равномерно идти довольно длительное время. Для меня таким примером стала в этом году Ironman Austria, где я за всю гонку съел два energy drink от GU, пять гелей и один батончик.
— Да конечно. Есть такое понятие низкоуглеводная диета, когда ты стараешься больше задействовать в работе организма жиры, а не углеводы. Это длительный процесс, но он определённо дает результат. Как сказал один мой друг, «Питание – это оружие, которым надо уметь пользоваться». Поэтому если все делаешь правильно, следишь за процессом, то и результат будет. Важен правильный человек, который знает, как надо.
— А что это дает? Силы на гонке?
— Есть определенная работоспособность, которую ты можешь делать на жирах, не залезая в гликоген. Приобретается некая крейсерская скорость, на которой ты можешь равномерно идти довольно длительное время. Для меня таким примером стала в этом году Ironman Austria, где я за всю гонку съел два energy drink от GU, пять гелей и один батончик.
— Цель такого подхода сбросить вес?
Про вес ходит много легенд. И опять же, как и с силовой работой, у меня тут немного иное виденье. Я не заморачиваюсь на снижении веса. Сейчас я вешу 72 кг при росте 180 см. Я пробовал стартовать на 70 кг и на 74 кг.
Для меня на самом деле важнее, что у меня в эти 72 кг входит. Я проводил над собой массу экспериментов и тестов. И один из них – соотношение мышечной и жировой массы. Например, в мои 72 кг раньше входило 35 кг мышц, а сейчас 37. Соответственно при тех же килограммах я становлюсь сильнее. Многие худеют до 65 и от этого мышцы только разрушаются, эффект от такого похудения теряется. Моя ежедневная еда проста однообразна и без изысков.
— Почему тебе вообще пришел в голову такой эксперимент?
Если на гонке плохо работает желудок, то считай ты «приплыл». В 2016 году Малайзии на велоэтапе я съел 12 гелей и три батончика, затем по одному гелю на каждых пяти километрах бегового этапа. Когда я слез с велосипеда, то отставал от лидера на полчаса, на тридцатом километре разрыв был семь минут, и я знал, что смогу догнать его. Но спортивный обед дал о себе знать, начало резать живот, и мне пришлось зарулить в туалет. После такой остановки собраться и вернуться к предыдущему темпу довольно трудно. Так что на IM Austria моей основной задачей было отработать питание, чтобы избавиться от этой извечной проблемы.
— Это ты говоришь про отбор на вторую Кону, какой там был результат?
— 9:24 – второе место в группе. Правда, до этого старта я год посвятил не триатлону, а трейловому бегу. Готовился к стомильной гонке в Америке. Провел много времени в горах, так как сама гонка проходила на высоте 3000 метров. Там я «отъехал» на 120 км, просто полностью закончилась энергия. Сознания не терял, но было очень плохо, просто закончились силы.
— Насколько я знаю, ты был первый русский на этой гонке за ее историю.
— Да, а в 2018 собираюсь быть вторым — закрыть «гештальт». Поэтому, надеюсь, эта Кона для меня будет последней. Надеюсь наконец забраться на подиум и немножко отдохнуть, очень хочется
просто побегать.
— А как прошла твоя первая Кона в 2015 году?
— Ни один Ironman не может сравниться с Коной. Это отдельно место, отдельная история, отдельный старт и отдельная гонка. Есть некий дух, который присутствует только там. Это невозможно описать обычными словами. Когда ты едешь на велосипеде 40 км/ч, а рядом с тобой мужик из группы 55-59. Ты видишь, что он страдает так же, как и ты, но не отстает. Ты не можешь от него оторваться, хотя у него седина в волосах, и он в два раза старше тебя. Вся гонка пронизана духом соперничества и энергетики, которую единовременно отдают две тысячи человек. Это место, куда приезжают самые сильные, здесь нет случайных людей. Для каждого этот день – цель всего года.
— Ты анализировал результат гонки, понимаешь свои ошибки?
— Это именно то, что заставило меня вернуться. Когда ты прошел гонку, то приходит знание трассы, понимание того, что было сделано не так, и что хотелось бы изменить.
— Что собираешься изменять?
— Мне очень хочется реабилитироваться в своих глазах на плавании. За три недели до Коны я проплыл половинку в Козумеле за 27 минут и был на 100% уверен, что на Коне выплыву из часа. Не было ни капли сомнений. И когда я вылез и увидел 1:07, мне было так плохо от этого факта, что даже хотелось плюнуть и сойти, не хотел продолжать. Может быть именно от этого чувства я так втопил на веле, проехал достаточно быстро для себя. Просто от злости. Я не мог поверить, что проплыл настолько плохо.
— 9:24 – второе место в группе. Правда, до этого старта я год посвятил не триатлону, а трейловому бегу. Готовился к стомильной гонке в Америке. Провел много времени в горах, так как сама гонка проходила на высоте 3000 метров. Там я «отъехал» на 120 км, просто полностью закончилась энергия. Сознания не терял, но было очень плохо, просто закончились силы.
— Насколько я знаю, ты был первый русский на этой гонке за ее историю.
— Да, а в 2018 собираюсь быть вторым — закрыть «гештальт». Поэтому, надеюсь, эта Кона для меня будет последней. Надеюсь наконец забраться на подиум и немножко отдохнуть, очень хочется
просто побегать.
— А как прошла твоя первая Кона в 2015 году?
— Ни один Ironman не может сравниться с Коной. Это отдельно место, отдельная история, отдельный старт и отдельная гонка. Есть некий дух, который присутствует только там. Это невозможно описать обычными словами. Когда ты едешь на велосипеде 40 км/ч, а рядом с тобой мужик из группы 55-59. Ты видишь, что он страдает так же, как и ты, но не отстает. Ты не можешь от него оторваться, хотя у него седина в волосах, и он в два раза старше тебя. Вся гонка пронизана духом соперничества и энергетики, которую единовременно отдают две тысячи человек. Это место, куда приезжают самые сильные, здесь нет случайных людей. Для каждого этот день – цель всего года.
— Ты анализировал результат гонки, понимаешь свои ошибки?
— Это именно то, что заставило меня вернуться. Когда ты прошел гонку, то приходит знание трассы, понимание того, что было сделано не так, и что хотелось бы изменить.
— Что собираешься изменять?
— Мне очень хочется реабилитироваться в своих глазах на плавании. За три недели до Коны я проплыл половинку в Козумеле за 27 минут и был на 100% уверен, что на Коне выплыву из часа. Не было ни капли сомнений. И когда я вылез и увидел 1:07, мне было так плохо от этого факта, что даже хотелось плюнуть и сойти, не хотел продолжать. Может быть именно от этого чувства я так втопил на веле, проехал достаточно быстро для себя. Просто от злости. Я не мог поверить, что проплыл настолько плохо.
— Какой результат был на Коне?
9:38. Потом, наверное, есть желание пробежать быстрее. Я объективно недооценил Кону, не изучал беговой этап, и не мог представить себе, что там на самом деле «Такое»! Реально там нет ровного места. Первое ровное место на 16м километре все остальное — холмы вверх-вниз. Сначала ты километр чуть-чуть в горочку бежишь вверх, потом с горочки чуть-чуть вниз. И когда думаешь, что вниз сможешь набежать, потому что в горку вроде как не мог, то ноги уже настолько забиты, что и набежать уже нет сил. И получается, что сначала ты ползешь в гору, а потом с горки уже просто шагаешь.
— В этом году у вас большая компания едет.
— Только от RedLava Team в этом году едет больше народу, чем вообще русских было в 2015 году. Нас тогда было шесть человек. Уровень растет. Ребята становятся сильнее.
— Только от RedLava Team в этом году едет больше народу, чем вообще русских было в 2015 году. Нас тогда было шесть человек. Уровень растет. Ребята становятся сильнее.
— Ты много времени проводишь в Европе. Там к русским триатлетам какое-то особое отношение видишь? Нас не воспринимают как «ехали медведи на велосипеде»?
— Нет, такого совсем нет. У нас главная проблема, конечно, с климатом и с финансовой возможностью ездить в Европу. Я лично знаю человека три-четыре, кто бы мог на Кону отобраться, просто нет возможности выехать стартонуть на Ironman, чтобы слот получить, Не говоря уже о том, чтобы заплатить за него 1000 евро, а потом еще 5-10 тысяч за саму поездку. Но эта Кона, конечно, будет интересной. Из России едет рекордное количество народу. Сейчас уже даже тотализаторы устраивают, кто победит среди русских. Но все не так однозначно. Гонка очень непредсказуема. Взять только нашего Витю Земцева, он пять раз был на Коне. Или, например, Марин Ван Хонникен, известный бельгийский триатлет который Клагенфурт выигрывал 5 или 7 раз, у которого штук 10 Ironman из восьми часов – так он 90% раз на Коне сходил,и только 1 или 2 раза финишировал. То есть очень сильные ребята, а результат непредсказуем. Тот же Крис Маккормак, если его книгу почитать, он, наверное, раз пять сошел прежде чем Кону выиграл.
— Нет, такого совсем нет. У нас главная проблема, конечно, с климатом и с финансовой возможностью ездить в Европу. Я лично знаю человека три-четыре, кто бы мог на Кону отобраться, просто нет возможности выехать стартонуть на Ironman, чтобы слот получить, Не говоря уже о том, чтобы заплатить за него 1000 евро, а потом еще 5-10 тысяч за саму поездку. Но эта Кона, конечно, будет интересной. Из России едет рекордное количество народу. Сейчас уже даже тотализаторы устраивают, кто победит среди русских. Но все не так однозначно. Гонка очень непредсказуема. Взять только нашего Витю Земцева, он пять раз был на Коне. Или, например, Марин Ван Хонникен, известный бельгийский триатлет который Клагенфурт выигрывал 5 или 7 раз, у которого штук 10 Ironman из восьми часов – так он 90% раз на Коне сходил,и только 1 или 2 раза финишировал. То есть очень сильные ребята, а результат непредсказуем. Тот же Крис Маккормак, если его книгу почитать, он, наверное, раз пять сошел прежде чем Кону выиграл.
— Это все из-за непривычного климата?
— Я бы сказал, что климат и погода — это все физиологические особенности, но если к этому прибавить еще психологический фактор, то влияние происходит в совокупности. Очень сложно – ты выходишь из воды, садишься на велосипед, а там у всех такая! скорость вокруг. И ты сам просто не можешь усидеть в своем темпе, когда тебя обгоняет дед.
Хочешь этому деду надрать задницу, а таких дедов там много, они лезут и лезут. А у профессионалов это вообще отдельная история. Они вышли, газ в пол и дальше кто уже физиологически силен, чтобы усидеть в пачке. Психологический фактор для нас – любителей — заставить себя проехать именно свою гонку. Я уже сейчас начал себя настраивать. У меня есть план, не конкретные цифры, но рамки, в которые я должен попадать.
— Какие это показатели?
— Для меня это время. Пульс, конечно, очень важен, но жаркие стfрты показывают, что сложно усидеть в своих зонах. Пока ты туда долетел, акклиматизировался, в организме все переворачивается, и пульс от этого просто с ума сходит, не понимая как ему фонтанировать. Поэтому я борюсь со временем. Есть какие-то вполне реальные отрезки, я не ставлю себе выдуманных цифр. Например, на Австрию у меня была бумажка на руле с четкими рамками, в которые я должен был попадать на каждом отрезке велоэтапа. На Коне у меня тоже будет внутренняя бумажка с планом, которому я буду следовать. Моя цель – пройти свою собственную гонку и выиграть.
— Для меня это время. Пульс, конечно, очень важен, но жаркие стfрты показывают, что сложно усидеть в своих зонах. Пока ты туда долетел, акклиматизировался, в организме все переворачивается, и пульс от этого просто с ума сходит, не понимая как ему фонтанировать. Поэтому я борюсь со временем. Есть какие-то вполне реальные отрезки, я не ставлю себе выдуманных цифр. Например, на Австрию у меня была бумажка на руле с четкими рамками, в которые я должен был попадать на каждом отрезке велоэтапа. На Коне у меня тоже будет внутренняя бумажка с планом, которому я буду следовать. Моя цель – пройти свою собственную гонку и выиграть.
